Возвращение в Эдем - Страница 25

Меррис радовалась вместе со всеми. Однако не все были счастливы...

– Он тебя наверное побил, если ты ревешь, – сказала она молодой женщине. – Не позволяй охотнику так обращаться с тобой. Возьми палку и дай сдачи.

Если он сильнее – отлупи, когда уснет.

– Нет, ничего подобного, – со слезами на глазах возразила Малаген. Как все саску, она была тоньше и ниже тану, оливковая кожа и темные глаза выделяли ее среди светловолосых и белолицых женщин тану. – Невасфар добр ко мне, поэтому я и ушла с ним. Я дура наверное, потому и реву.

– Вовсе ты не дура. Просто тебе не хватает друзей, твоего саммада. Мы ведь и говорим по-другому.

– Я учусь.

– Молодец. А вот я так и не запомнила ни одного слова саску.

– Наша речь называется сесек. И ты ошибаешься, ведь ты только что говорила про тагассо, а это наше слово.

– Потому что тагассо – вкусная еда, приятно вспомнить.

– У меня есть немного сухих зерен – могу сварить для тебя.

– Прибереги, самой понадобится. Утром тебе многое придется делать впервые. Будем собирать ягоды для эккотаца. Вкусно, тебе понравится.

Женщина саску была невысока ростом, как дети Меррис, когда они были подростками. Ей хотелось погладить бедняжку по голове. Нельзя – ведь она взрослая женщина. Малаген успокоилась.

Меррис неторопливо пошла между костров, желая побыть в одиночестве. А может, наоборот, ей не хотелось быть одной, и это ее тревожило. Дочери выросли и покинули ее. Солед погибла в городе мургу, вторая, Милде, со своим охотником кочует где-то с саммадом Сорли. Никто не знал, что с ними, ведь тогда они ушли на север, а остальные бежали на запад. Может быть, Милде жива. А вот ее собственный охотник, Улфадан, погиб. Она знала, что тану не оплакивают мертвых, знала, что тхарм каждого охотника по заслугам обретает место на небе.

Взглянув на усыпанное звездами небо, потом на костры, она вздохнула. Живой охотник лучше его тхарма в небесах. Впрочем, она женщина сильная... И одинокая.

– Не уходи далеко от костров, – раздался голос у огня, – здесь повсюду мургу.

Она покосилась на караульщика.

– Илгет, я убила мургу больше, чем ты видел. Обрати свою стреляющую палку в сторону леса, а я сама о себе позабочусь,

Спали саммады, горели костры. Караульщики наблюдали за лесом. Вокруг трещали кусты, слышались крики животных. Все как обычно. Без стреляющих палок нечего и думать о здешних южных краях. Только крошечные смертоносные шипы могли убивать огромных мургу, охотившихся в лесу.

Вопли зверей в лесу разбудили задремавшего Херилака. Через откинутый полог шатра он взглянул на звездное небо. Что-то жужжало над ухом охотник шлепнул себя по щеке и раздавил какое-то насекомое.

Завтра будет хорошая охота. Но оставаться здесь долго Херилак не хотел. Где-то в дальних краях живет Керрик, его надо отыскать. Потому-то Херилак так внимательно приглядывался к тропе, следя за каждым ее ответвлением. В мире много саммадов, глядишь, кто-нибудь да слышал про Керрика. Вот они поохотятся, вот отъедятся мастодонты – ив путь.

Яркая вспышка пересекла небо, погасла. Еще один тхарм... «Не Керрика, подумал Херилак, – нет, не Керрика».

Глава девятая

Enge hantehei, ate' emboke'na
iirubushei kaksheise', he'avahei;
hevai'ihei, kaksheinte,
enpeleiuu asahen enge.

Оставить отцовскую любовь ради холодных
Объятии моря – вот первое горе жизни,
А первая радость – подруги,
Что ожидают тебя.
Апофегма иилане'

Здесь, за волнами прибоя, было так хорошо.

Вейнте' плыла, подняв голову над водой. Океанские волны вздымались, опадали и устремлялись к берегу, обрушиваясь на песок белой пеной. С гребней она видела берег, зеленую стену джунглей и темнеющие вдали горы.

Видела ли она их раньше? Вейнте' не помнила, да это и неважно. Приподняв носовые клапаны, она фыркнула, вдохнула поглубже и, прикрыв прозрачными мембранами глаза, скользнула вниз, в прозрачные глубины.

Она погружалась все глубже и глубже, пока вокруг не стало темно. Лишь поверхность воды как серебряное небо качалась высоко над головой. Она отлично плавала – и теперь словно стала частицей подводного мира. Прямо под ней колыхались водоросли. Среди них прятались крошечные рыбки, которых она спугнула своим приближением. Вейнте' не обратила на них внимания. Над головой проплывала стая рыб покрупнее, пестрых и плоских, переливавшихся в воде всеми цветами радуги. Вейнте' устремилась в сторону косяка, изо всех сил работая лапами и хвостом.

Впереди вниз метнулись какие-то темные силуэты – рыбу заметила не только она. Вейнте' шарахнулась в сторону. Ей уже приходилось встречаться с крупными хищниками и спасаться от них на берегу. Неужели опять? Нет, темные силуэты были поменьше, их было много, и в очертаниях фигур чудилось что-то знакомое, Она так долго пробыла вне времени, лишь обозревая окружающее, но не осмысливая его, что не сразу узнала их. Неподвижно замерев в воде и тихонько пуская пузыри из ноздрей, она ожидала их приближения. И только когда вся стайка оказалась совсем близко, Вейнте' осознала, что видит иилане'.

От долгого пребывания под водой у нее заболела грудь и потемнело в глазах – и она быстро устремилась наверх. Вейнте' была потрясена видом невесть откуда взявшихся иилане'. Туман, так долго укрывавший ее праздное сознание, рассеялся. Целое эфенбуру молодняка в океане... Конечно же они из города – откуда же еще взяться здесь элининйил? Но молодняк обычно держится у родильных пляжей... И тут она заметила в них нечто странное: слишком уж велики были они для элининйил, даже собирающихся выйти на сушу. Перед ней были взрослые иилане'. Но что они здесь делают?