Возвращение в Эдем - Страница 80

– Спасение. Мы будем рядом, когда они выйдут из воды. Они научатся говорить, присоединятся к нам и будут говорить с теми, кто выйдет за ними.

– Это решение их проблемы. А другой?

– Ты спасаешь Дочерей Жизни. Теперь мудрость Угуненапсы сможет жить вечно.

– Насчет вечности я не уверена, но хоть чуть-чуть поживете. Ты понимаешь, что вы не можете смешать свою кровь с их кровью? Метаболизм сорогетсо слишком отличен от вашего. И когда они достигнут зрелости, пригляди, чтобы сорогетсо соединялись только с сорогетсо. Сумеешь ли ты обуздать похоть Дочерей?

– Мы жаждем только мудрости, тебе нечего бояться.

– Хорошо. Пойми, что связь между вами должна быть не генетической. Настанет день, когда последняя Дочь Смерти умрет от старости. Останутся одни сорогетсо.

– Понимаю смысл твоих слов. И вновь уверяю тебя – это неважно. Главное, чтобы жали восемь принципов Угуненапсы.

– Хорошо. Значит, я могу отправляться. Все важные работы завершены. Возвращаюсь к цивилизации с ее удобствами и преклонением перед эйстаа. Предвкушаю удовольствие – наконец-то смогу забыть это кошмарное имя Угуненапса.

Глава тридцать вторая

Торг занял весь день и продолжался на следующий. Парамутанам слишком нравилось это занятие, чтобы так быстро с ним покончить.

Вскоре Ханат и Моргил заразились их энтузиазмом. И жалели, что взяли с собой мало вещей для обмена. Кто-то упомянул свежее мясо. Все дела пришлось отложить: схватив луки, оба охотника опрометью бросились в лес. Парамутаны были непревзойденными охотниками моря, однако в лесу им не хватало сноровки тану.

Четыре оленьих туши были встречены громкими возгласами одобрения.

Попировали, потом торг возобновился. Завершение его по обоюдному удовольствию также отметили пиром.

Керрик уселся в сторонке на одной из дюн и задумался, глядя на море. К нему подошла Армун. Взяв ее за руку, он усадил ее рядом с собой.

– Теперь они учат друг друга петь, – сказала она, – хотя не понимают смысла слов.

– Надо было сделать порро, тогда бы получился настоящий праздник.

– Говори тише! – Армун со смехом кивнула в сторону охотников, демонстрировавших приемы борьбы тану. – Одна только мысль о напившемся порро парамутане вызывает у меня желание убежать.

Крики усилились, глухие удары свидетельствовали, что Калалекву удалось доказать, что, несмотря на небольшой рост, парамутаны – недурные борцы.

– Здесь я думал о многом, – сказал Керрик. – И принял важные решения. Во-первых, я решил сделать тебя счастливее...

Взяв его за руку, она усмехнулась:

– Но мы ведь вместе – как мне стать счастливее?

– Ну, ты не совсем счастлива. Я знаю, что тревожит тебя, и обещаю – с этим покончено. У Арнхвита столько друзей, а я заставлял его ходить вместе со мной на остров, разговаривать с самцом, Ты же терпеть его не можешь.

Улыбка исчезла с ее лица,

– Да. Но ты охотник. И я не могу сказать тебе: делай то, не делай этого. Ты делаешь то, что надо.

– Я ошибался. Когда мы вернемся, я послежу, чтобы мальчики держались подальше от того, кого ты зовешь моим марагом. Но мараг – мой друг. И мне интересно разговаривать с ним. Арнхвит пусть делает как хочет. Если хочет забыть про мургу – пусть так и будет.

– Но ты же много раз говорил, как это важно – понимать мургу.

– Я теперь так не думаю. Это больше не важно. Я был слеп и видел мир не таким, какой он на самом деле.

С виду я тану, а думаю как мараг. Все, хватит. Мир не изменился. Это я стал видеть его другим.

Армун слушала молча и ничего не понимала, кроме того, что слова эти для него очень важны. Керрик улыбнулся, заметив ее внимательный пристальный взгляд, и пальцем прикоснулся к губам.

– Я думаю, что не нахожу верных слов. Мысль в голове крутится – а вот выразить ее не удается. Смотри, вот парамутаны, вот удивительные вещи, которые они создают. Иккергаки, паруса, насосы, резьба...

– Они искусны в таких делах.

– Искусны – но и мы тоже. Взять хотя бы кремниевые ножи, луки, копья, шатры, в которых мы спим, – мы же делаем их своими руками. Потом опять же саску с их глиняными горшками и ткацкими станками, тканями, урожаем...

– И порро – не забывай!

Они засмеялись. Возня на пляже стала оживленнее.

Двоих парамутанов, увлекшихся борьбой, волной окатило с ног до головы, и все решили, что это безумно смешно.

– Я говорю – важно уметь делать вещи. Даже порро, – продолжал Керрик. Так делаем мы. Мы вес делаем своими руками. Сделанные нами предметы не умирают – ведь они и не живут. И копье в снегах служит так же, как в джунглях.

– Правильно. Но что в этом важного?

– Для меня важнее этого нет ничего. Я слишком долго думал, как мараг. Они, мургу, не в состоянии сделать ничего такого, что нс жило бы, не ело и не умирало. Не знаю, как они это делают, и, думаю, никогда не узнаю. Но я был глуп и думал только о том, что можно вырастить. Так как это делают мургу. И все, что я задумывал, все, что намечал, делал, как мургу. Я всегда пытался думать как они. Это было ошибкой, и отныне я поворачиваюсь к ним спиной. Я – тану с ног до головы, а не полумараг, И теперь я вижу правду.

Пусть стреляющие палки умрут. Они нам ни к чему. Это я решил, что они нам необходимы, а другие поверили мне. Хватит.

Армун испугалась.

– Не говори так: без стреляющих палок мы погибнем в южных лесах, а на севере – только холод и снег. Нельзя так говорить.

– Слушай и понимай. Я – только охотник. Могу погибнуть завтра, мог умереть вчера. Стреляющими палками мы пользуемся из-за меня. Когда я жил среди мургу, я видел, как они убивают ими любого зверя, невзирая на его величину. Я увидел это и подумал: будь у нас такое оружие, мы бы тоже сумели уцелеть на юге.